Когда со всем этим было покончено, рабочие взялись за работу с такой горячностью, словно шли на штурм.
Пока они наводили в павильоне порядок, нарушенный митингом, Гофман отвёл Престо в сторону и сказал с озабоченным лицом:
— Я хотел вас предупредить о новой серьёзной неприятности, касающейся лично вас и…
— Вы говорите о новой кампании, поднятой вечерними газетами?
— Я имею в виду и сегодняшние утренние статьи. Они дошли до ещё большего бесстыдства…
— Да, а я ведь забыл сообщить моим товарищам по работе одну новость! — воскликнул Престо, как будто забыв о газетах, и направился к Эллен.
Гофман недоумевал. Ему казалось странным, что Престо придал так мало значения новой газетной кампании и, вместо того чтобы обсудить этот вопрос с ним, бежит сообщать какую-то новость.
А Престо, подойдя к Эллен и взяв её за руку, громко сказал:
— Алло! Прекратите на минуту работу!
Наступила выжидательная тишина.
— Я забыл, дорогие товарищи, поделиться с вами моею радостью. Мисс Эллен Кей оказала мне честь, согласившись стать моей женой.
Эллен смутилась и подумала:
«Ну зачем он придаёт нашей помолвке такую широкую огласку? Будто торопится весь мир оповестить об этом».
Послышались приветственные крики и дружные аплодисменты. Все бросились поздравлять Престо и Эллен. У Престо, как у президента на традиционном приёме в Белом доме, от рукопожатий заболела даже рука.
Артистки, которых уже давно привлекал флёр д'оранж Эллен, окружили её плотным кольцом. Наблюдательная Эллен обратила внимание на то, что некоторые артистки смотрели на неё как будто с сожалением, в иных глазах сквозила скрытая усмешка, а в улыбках оскорбляющая двусмысленность.
«Почему они на меня так смотрят? — думала она, испытывая смущение и тревогу. — Быть может, в них говорит скрытая зависть», — успокоила себя Эллен.
Декорации были поставлены на место, съёмка началась. Никогда ещё артисты не играли с таким подъёмом. Сам Престо и Эллен превзошли себя.
Гофман вертел ручкой, испытывая необычайное волнение. Если фильм пойдёт до конца на такой художественной высоте, то это будет мировой шедевр, и Гофман получит свою долю славы. Победителей не судят.
— Баста! — крикнул Престо, когда треск аппарата прекратился. — Мы сегодня, кажется, хорошо поработали. Ни одного кадра не пришлось переснимать.
Вернувшись из киностудии, Эллен прошла в свою комнату. Она устала от работы и переживаний сегодняшнего дня. Ей хотелось разобраться во всём, что произошло. Эллен бережно поставила ветки флёр д'оранжа в вазочку, прикоснулась губами к белым ароматным цветам и опустилась в глубокое кресло.
Не удивительна ли жизнь? Словно затейливый кинофильм «с неожиданными сюжетными поворотами», как говорит Престо. Спокойные видовые кадры Изумрудного озера. Тишина, нарушаемая только отдалённым шумом гейзеров, их вечно повторяющийся, однообразный ритм отмечает течение дней, недель, месяцев, похожих друг на друга…
И вдруг будто обезумевший киномеханик бешено завертел ручку проекционного киноаппарата…
Путешествие, мелькание станций, городов, новые впечатления, новые люди… Вилла Престо… И вот она — простушка Эллен Кей — киноартистка, а Тонио Престо — её жених.
Ей радостно и немного жутко… Как странно смотрели на неё в студии киноартистки. Неужели они все такие завистливые? И пусть завидуют! Эллен наполняет чувство гордости. Она победила этих разряженных кукол!.. Жаль только, что у Тонио столько неприятностей и огорчений. Почему люди так злы? Что им сделал Тонио?
Но это пройдёт. Всё устроится. И она будет счастлива с Тонио. У них будут дети. Без детей не полна жизнь. Если родится мальчик, она назовёт его Тонио. Если девочка…
Эллен поворачивает голову, как бы ища ответа, видит возле кресла столик и на нём несколько писем.
Это удивило её. До сих пор она ни от кого не получала писем, а тут сразу несколько. Поздравительные? Но не могло же это быть так скоро…
Эллен разорвала первый конверт. Там лежала сложенная в несколько раз газетная вырезка. Эллен начала читать и вдруг почувствовала, что ей не хватает воздуха.
Статья была о Престо и о ней.
«Некогда всемирно известный киноартист, — говорилось в статье, — составивший карьеру не столько сомнительным талантом, сколько своим исключительным уродством, никогда не отличался нравственностью. Газета имеет самые достоверные сведения о грязных оргиях, которые устраивал этот отвратительный урод в своей вилле. Его моральное уродство уже тогда превосходило безмерное физическое уродство…»
Далее вспоминалась тёмная история с мисс Люкс, к миллионам которой подбирался ловкий проходимец, не знающий чести и совести.
"Только беспримерная доброта мисс Люкс избавила его от пожизненного тюремного заключения, — говорилось в статье, — а может быть, и электрического стула, давно вполне заслуженного этой аморальной личностью, этим чудовищем разврата…
"Его преступления уже не вмещались в карликовом уродливом теле. Подозрительные «учёные», применяющие неразрешённые законом методы лечения, превратили маленького урода в большого негодяя. Пропорционально возросли и его преступные «художества». «Новый Престо» уже не удовлетворяется тайными преступлениями. Развращённый до мозга костей, он бросает открытый вызов морали, общественному мнению, издеваясь над нашими добрыми американскими нравами. Он топчет их ногами, оскорбляет самые святые чувства, позорит нашу страну.